Её имя – Любовь

Любовь Васильевна Родионова. Простая русская женщина. Сама собрала и проводила сына в армию. Женя, как и мечтал, попал служить в погранвойска. Узнав, что сына после учебного Калининградского отряда направляют служить в соседнюю с Чечнёй Ингушетию, примчалась к нему и на коленях умоляла не ехать в эту проклятую «горячую точку». Он ответил: «Мама, если не поеду я, поедет другой парень, и его матери будет так же тяжело, как тебе. Пожалуйста, не проси. Как после этого я буду смотреть людям в глаза?»
Женин блокпост боевики захватили в сумерках, подъехав к нему вплотную на машине «скорой помощи», под видом бежен-цев. Когда всех четверых конвоировали в Чечню, он подбадри-вал товарищей, помогал держаться. Дважды, уже будучи в Чечне, бежал. Его ловили и избивали до полусмерти.
Узнав, что у Жени день рождения, сделали «подарок» – первым вывели на казнь. Поставили ультиматум: снимешь православный крест, проклянешь мать и свою родину – будешь жить. Он отказался переменить веру и отчизну, и был обезглавлен, но даже рука палача не дерзнула сорвать крест с груди мёртвого русского юноши.
Долго Любовь Васильевна искала могилу сына. Нашла. Про-дала квартиру и обстановку. Выкупила тела всех четверых казнённых: ведь у боевиков есть свои расценки на живых и мёртвых, рядовых и офицеров.
Ныне Женя покоится на сельском кладбище под Москвой. И за новомученика Евгения молится вся Церковь, а Женин крестик каждое воскресенье выносят на аналой московской церкви Николы в Пыжах.
В поисках сына мать прошла вдоль и поперёк всю Чечню. Знает в лицо всех полевых командиров. Её обманывали, били. Хотели застрелить. Предчувствуя страшную правду, она сама искала смерти. А смерть сторонилась её, как будто желая продлить нечеловеческие муки материнского сердца.
После гибели сына Любовь Васильевна Родионова десять раз выезжала на границу: привозила солдатам то, что удавалось собрать под честное слово в округе. Десять раз, сто десять тонн.
Первый раз наши пути пересеклись на борту самолёта. Мы летели в Аргунское ущелье, к пограничникам. Любовь Васильевна – в Таргим, а наша бригада – в Туз-Хорой. Мы распрощались на аэродроме «Беслан» под Владикавказом.
Встретились вновь в январе 2001. Мы с женой Еленой и активистами «Щита» сидим в «хрущёвке» на кухне в посёлке Курилово Подольского района. Слушаем скорбный материнский рассказ. Рассматриваю фотографии Жени, детские, отроческие, армейские, и невольно думаю, откуда у этой маленькой хрупкой женщины столько душевных сил, чтобы пройти, вслед за сыном, все круги чеченского ада?
Наверное, не случайно при рождении ей дали это бесценное имя – Любовь.
Только Любовь могла преодолеть сотни километров этой враждебной земли с незнакомыми названиями: Мескер-Юрт, Автуры, Курчалой... Только Любовь может так бесстрашно смотреть в лица врагов. Недаром один из главарей боевиков сказал ей: «Я уважаю тебя потому, что ты меня не боишься».
Молча стоим у могилы Жени Родионова. Отсюда, с небольшого погоста сельца Сатино-Русское, хорошо видна округа. Сюда приезжают люди со всей России – поклониться простому русскому солдату, принявшему смерть от рук палачей, но не отрёкшемуся от Веры. Не отрёкшемуся от всех нас.
Так же не отреклись от нас российские парни, похороненные на тихом подмосковном Богородском кладбище, не отреклись те, чьи тела лежат в холодных вагонах под Ростовом, чьи русские косточки – по всей Чечне. Павшие, но не предавшие. Вечная им Память. И Вечный Покой.
Простите нас.