«Ваши десять процентов»

В истории поездок есть эпизод, казалось бы, не связанный напрямую с нашей работой. Но он накрепко запечатлелся в моей памяти. 
Однажды в Москве, перед вылетом, сквозь предполётную суету ко мне прорвался незнакомый человек из Смоленска. Представившись, он удостоверился, что мы летим в Душанбе, и попросил передать увесистый конверт. «Здесь деньги, – сказал он. – Семья моего брата осталась в Душанбе, не может выехать. Передайте». 
Не сразу отыскал я убогую «хрущёвку» на окраине города. Два дня подряд, пока стояла нелётная погода, приезжал к закрытой двери. Расспросы соседей не дали ничего. Оставив в двери записку, улетел в отряд. Вернулись мы через неделю. 
Уже перед самым вылетом в Москву, поздно вечером, с двумя вооружёнными пограничниками в качестве охраны, поднимаемся почти наощупь по ступеням той же «хрущёвки». В подъезде темно: идём, освещая путь фонариками. Без особой надежды стучусь в ту же дверь. 
«Кто там?» – доносится из-за двери детский голос. Спрашиваю: «Здесь живут такие-то?» – и называю себя. Дверь медленно открывается. 
На пороге – мальчуган, худенький, быстрый, с неожиданно взрослым выражением глаз. Через тёмный коридор проходим в такую же тёмную квартиру. Из мебели – двухъярусная солдатская кровать с голыми провалившимися панцирными сетками. Ни стола, ни полок, ни книг, ни фотографий на стенах. Хоть шаром покати. Из темноты тихо, как призрак, возникает тревожная фигура женщины, укутанная платком. Протягиваю конверт: «Это – Вам. Из Смоленска просили передать». Женщина словно оттаяла. «Извините», – прошептала она и заплакала. Ребята-пограничники, стараясь не шуметь, отступили в коридор.
Немного успокоившись, хозяйка рассказала, что муж умер год назад. Она с двумя детьми осталась одна. Всё, что могла, продала.
Старшей дочери исполнилось шестнадцать, она девочка видная. Мать вынуждена прятать её у знакомых. Девочкой уже интересовались местные «крутые». Надо немедленно уезжать. Спасаться. А денег ни копейки – всё ушло на лечение мужа. Работы никакой, а билеты безумно дорогие. Мой приход для них – настоящее чудо.
Во время разговора мальчик, пересчитывая деньги, стоял рядом с нами. 
Я что-то говорю о контейнере для перевозки вещей и вдруг осознаю нелепость моих предложений: грузить и везти нечего. Понимая, что больше помочь ничем не могу, оставив номер телефона, быстро прощаюсь и иду к выходу. 
В коридоре меня берёт за руку мальчик и протягивает мне тот же конверт. В ответ на мой изумлённый взгляд отвечает: «Здесь ваши комиссионные. Десять процентов. Возьмите». Отвожу от себя руку с конвертом: «Ты что – это ваши деньги!» – и с ребятами-пограничниками почти бегом спускаюсь по лестнице. А он всё не отстаёт, повторяя: «Возьмите, это ваши десять процентов»... Уже перед дверью на улицу я обнял его, прижал к себе: «Тебе сколько лет?», – только и смог спросить, чувствуя комок, подступивший к горлу. 
- Одиннадцать. 
Улетая, попросил ребят-контрразведчиков «прикрыть» переезд и через две недели узнал, что вся семья благополучно добралась до Смоленска. Дети пошли в школу. 
Прошло уже шесть лет, но до сих пор в памяти тёмный коридор, голая квартира, женщина, кутающаяся в платок, и маленький мужчина одиннадцати лет. У которого украли – детство. 
Сколько таких детей я встречу потом... Сейчас им по шестнадцать- восемнадцать. Возраст призыва. В какое русло направит жизнь эти юные суровые характеры? Кого выкует из них время? А в памяти всё звучит: «Ваши десять процентов»...